Индия

Дальнейшие раскопки показали, что здесь период Джхукара наступает сразу за периодом развитой Хараппы: для строительства применялся кирпич, бывший ранее в употреблении, сохранялся общий облик поселения. Разумеется, выявлен и ряд особенностей, сближающих Джхукар с культурами Белуджистана и Ирана (прежде всего в керамическом производстве), но в целом резкого разрыва не наблюдается. Впрочем, высказывались и иные точки зрения. Согласно Б. и Р.Олчин, население оставалось в своей основе неизменным. По мнению Гейне-Гельдерна и Файрсервиса, носителями этой послехараппской культуры были арии, однако отождествление джхукарцев с индоарийскими племенами не соответствует ни временным, ни территориальным показателям.

В результате исследований М.С.Ватса, а затем М.Уилера в послехараппских слоях Хараппы и двух других поселений данного района была открыта «культура могильника X».

М.Уилер подчеркивал резкие отличия этой культуры от собственно хараппской и вслед за Г.Чайлдом считал ее создателями индоариев, будто бы разрушивших центры цивилизации на Инде. Благодаря работам индийских археологов стало ясно, что носители «культуры могильника X» во всех отношениях почти не отличались от хараппцев. Кроме того, согласно материалам Б.Б.Лала, в самой Хараппе эта культура значительно отделена по времени от собственно хараппской и потому неправомерно говорить об их непосредственной связи.

Ослабленные в результате внутренних изменений (в ряде случаев из-за наводнения) города с появлением иноземных племен окончательно захирели. Первые пришельцы не принадлежали к единой этнической общности: послехараппские по времени и нехараппские в своей основе культуры отличаются друг от друга. Иногда это культура, близкая к южнобелуджистанской, иногда — чисто «варварская» типа Джхукар, находящая некоторые аналогии в культурах Белуджистана и отчасти Ирана.

История Белуджистана в поздне- и послехараппский периоды исследована пока фрагментарно. В южной его части был раскопан могильник в Шахи-Тумне, на месте заброшенного земледельческого поселения типа Кулли. Инвентарь включает медные печати, медный втульчатый топор, сходный с топором из слоя периода Джхукар в Чанху-Даро, и серую керамику. Печати аналогичны печатям из Анау III и Гиссара III.Датировка условна — середина II тысячелетия до н.э. Значительные изменения затронули и поселение Рана-Гхундай: появляется грубая, от руки сделанная керамика, что, возможно, было связано с перемещением различных племенных групп, но их соотнесение с ариям, неправомерно.

Исключительно интересный материал о послехараппской культуре Белуджистана был открыт экспедицией под руководством Ж.-М.Жарижа в Пираке (долина Инда). Здесь открыто поселение, основанное примерно в XVIII — XVII вв. до н.э. и существовавшее без перерыва вплоть до I тысячелетия до н.э. (IX — VIII вв. до н.э.). Это — поселение сельского типа, возникшее вне зоны развитой культуры и в период после ее кризиса. Первый этап характеризуется постройками из необожженного кирпича и грубой, сделанной от руки керамикой, сохранившей, однако традиции росписи; найдены также терракотовые фигурки животных и предметы из меди и бронзы. На втором этапе (1370– 1340 гг. до н.э., по данным карбонного анализа) общий облик культуры не меняется, но резко увеличивается число глиняных и терракотовых фигурок, в том числе изображающих людей, появляются первые предметы из железа. Существенно возрастает производство железных изделий в третий период.

Судя по остаткам флоры, жители Пирака культивировали пшеницу трех сортов, ячмень двух сортов, просо и особенно рис (Oryza saliva). Находки зерен риса и проса — первые в этом районе для культур II тысячелетия до н.э. — значительно расширяют представления о хозяйственной деятельности населения послехараппских культур Белуджистана и Синда. О широком распространении риса говорит, в частности, наличие специальных мест его храпения.

Сравнение злаков, известных по Мехргарху и Пираку, демонстрирует весьма заметные сдвиги в земледельческом хозяйстве названных районов во II тысячелетии до н.э.: наряду с традиционными злаками появляются новые, «пришедшие» сюда, быть может, из Африки и Юго-Восточной Азии. В целом культура Пирака представляет собой органичный синтез местных в внешних (среднеазиатских) традиций, но никаких связей с ариями не обнаруживает. Пирак свидетельствует об исчезновении черт городской цивилизации после упадка главных центров на Инде — отсутствуют печати с надписями, предметы хараппского искусств», крупные, монументальные постройки. И вместе с тем Пирак позволяет проследить, как преодолевался кризис: местные культуры продолжали существовать, приспосабливаясь к новым условиям, заимствуя у населения соседних территорий некоторые их достижения. В целом Синд, бывший в эпоху развитой Хараппы районом процветающих городских культур, в поздне- и послехараппский периоды стал «зоной изоляции»; здесь, как и в прилегающих районах, проходила «деурбанизация» культуры (термин А.Гхоша). Сказанное, однако, ни в коей мере не служит отрицанием факта проникновения индоарийских племен в Индию, реальность которого теперь не вызывает никаких сомнении.