Индия

– Ох, замолчи. Ты собираешься помочь мне или нет? Ты что, не видишь, как я несчастна?

– Я ничего не могу сделать. У меня совсем нет денег.

– Я и не прошу их у тебя. Я просто знаю, что, если ты с ней поговоришь, она прислушается к твоим доводам.

– Нет, она не станет.

– Станет. Она всегда обожала тебя. Я знаю, что ты можешь убедить ее. Друзилла, пожалуйста, поезжай в Лондон. Ты же любишь навещать Полли и Флер. Пожалуйста, Друзилла.

И тогда я поняла, что должна ехать.

Мне необходимо было что‑то придумать. Свадебные приготовления продвигались быстро, поскольку леди Харриет не видела причин, почему бы их следовало отложить. Я не была на самом деле влюблена в Дугала, но не хотела слышать о них. Я сказала своему отцу:

– Я думаю поехать и навестить Полли.

– Я знаю, – он улыбнулся. – Ты хочешь поехать и увидеть удочеренного ими ребенка. Ты от нее в восторге, не так ли?

– Ну, да… и я очень люблю Полли.

– Хорошая женщина, – сказал он. – Немного прямолинейная, но с добрым сердцем.

Я поехала и, как всегда, Полли была очень рада меня видеть. Я не сообщила ей, куда собираюсь поехать, потому что знала, что она попытается меня отговорить. Она считала, что мне не следовало бы дальше влезать в дела Лавинии. Однажды я это сделала, и в результате у них оказалась Флер. Она не сожалела об этом, но, как она сказала, одного раза достаточно.

Я взяла кеб до Фиддлерс‑Грин. Кучер посмотрел на меня с удивлением, но от комментариев воздержался. Я попросила его подождать меня – не рядом с домом, а на некотором расстоянии.

Он еще раз посмотрел на меня так, как будто подумал, что я направляюсь туда с какой‑то гнусной миссией. Я подумала о том, приходилось ли подобное испытывать и Лавинии.

Я нашла дорогу к дому № 20 по Фиддлерс‑Грин. Это был высокий дом с остатками великолепия; теперь штукатурка поотбивалась и то, что должно было быть белым, выглядело грязно‑серым. Четыре ступеньки, ведущие к парадной двери, были разбиты, по обеим сторонам стояли на страже два убогих льва. Лавиния велела мне постучать три раза. Это означало, что мне нужна Джанин, жившая на третьем этаже.

Я так и поступила и стала ждать. Прошло, казалось, много времени, прежде чем появилась Джанин.

Несколько секунд она в изумлении смотрела на меня. Затем она вскричала:

– Друзилла! Что заставило тебя прийти сюда? – Она выпрямилась:

– Тебе лучше войти, – добавила она.

Мы оказались в плохо освещенном проходе прямо перед лестницей. Ковер на ступеньках был поношенным и местами протерся.

Мы поднялись по трем пролетам, и по мере нашего подъема ковер становился все более вытертым. Она распахнула дверь, открыв довольно большую комнату, очень скудно обставленную. Состроив гримаску, она повернулась ко мне:

– Теперь ты видишь, как живут в нужде и бедности.

– О, Джанин – сказала я, – Мне так жаль.

– Такое мое счастье. У меня все пошло вкривь и вкось.

– Когда я услышала о пожаре, я хотела знать, что случилось с тобой.

– Все было потеряно, Тетя Эмили погибла… и вместе с ней все те люди. Этот глупый Джордж. Знаешь, это он был виноват. Я говорила ей о том, что он опасен и что однажды ночью мы все сгорим в своих кроватях.

– Да, он определенно был опасным.

– Опасен! Для тети Эмили он разрушил все, и для меня тоже. Я собиралась выйти замуж за Кларенса, О, я знала, что он придурковатый, но он обожал меня. Он дал бы мне все… все, что я попросила. И вот он погиб… убит этим дураком Джорджем.