Индия

Его спутник оглянулся, дабы удостовериться, что поблизости нет Калеба.

– Что касается меня, то я вообще не считаю Мистри настоящим художником. Все эти романтические истории о любви девушек из буржуазных семейств к сомнительным, но обаятельным личностям с обширным тюремным опытом. Полная ерунда!

– Мне представляется, что вы чрезмерно суровы к нему. Я всегда воспринимал его фильмы как попытку создать новое направление, некий «неореализм» в рамках индийского коммерческого кино.

Услышав эту фразу, я отошла от спорщиков, и здесь ко мне присоединился Ашок.

– Позволь представить тебе хореографа . – сказал он и произнес имя, которое я не расслышала.

Я бросила взгляд на женщину, полное тело которой выпирало из шелковой блузки, и почему‑то вспомнила изрезанное плечо Сами.

– А это один из наших лучших авторов, пишущих о .

Я вновь не разобрала, что сказал Ашок: то ли о политике, то ли о неолите. Безупречная физиономия, убежденная в своем абсолютном праве воспроизводиться в бесконечном количестве журнальных снимков и экранных кадров. Существо, политическое или неолитическое, или то и другое вместе, в любой ситуации превосходно знающее, кто оно, откуда и с какой целью оказалось здесь. Единственное, в чем он был не совсем уверен, – так это в уместности всех остальных, кто его здесь окружал.

И снова знакомый хрипловатый голос за спиной:

– Ничего сырого, все сварено и разложено по тарелочкам.

Ашок обернулся.

– А, Мистри, весьма польщен вашим приходом. Не знал, что вас интересуют проблемы охраны памятников культуры.

– Меня эти проблемы не интересуют, – ответил Калеб, улыбаясь мне. – Но, как известно, без негодяя теряется весь смак индийского фильма.

Повернувшись спиной к Калебу, я сказала:

– Это был прекрасный фильм, Ашок, но мне нужно хоть немного поспать. Или отдохнуть.

Мне хотелось, чтобы Ашок сам сменил выбранное мной направление беседы.

– В таком случае не знаю, что еще могу тебе предложить, – отозвался Ашок.

Я услышала удаляющиеся шаги Калеба и представила, что смог бы предложить он.

– Извини, Аш. Я чувствую себя чужой в толпе, состоящей из счастливых семейств. Подобные мероприятия посещаются совершенно одинаковыми людьми во всех странах мира. Они все совершенно неотличимы друг от друга. Различны только оттенки цвета.