Индия

Пока браматма говорил вполголоса, делая обзор всего положения вещей, чтобы проверить, приняты ли все предосторожности и не упущено ли чего-нибудь из виду, в зал неслышно вошел Анандраен и остановился позади кресла мнимого Арджуны, рискуя выдать свое присутствие охватившим его волнением.

Сердар — читатель, конечно, узнал его — сидел несколько минут молча, подперев голову руками и погрузившись в глубокие размышления. Затем продолжал:

— Я так прекрасно замаскировался, что никто меня не узнал, за исключением Анандраена… Честный друг! Неуверенность, вызванная моими словами, заставила его страдать, я уверен в этом… А между тем старание мое уклончиво отвечать на все его вопросы должно было доказать ему, что он не ошибается! Мое недоверие в этом случае огорчило его, конечно, но он должен был понять, что я не мог делать признаний при факирах и при дорванах; я не хотел открывать своего инкогнито и другим членам Совета. Тайна, известная стольким лицам, не тайна больше… Что касается старого Анандраена, то сегодня же вечером я предупрежу его…

— Ты, следовательно, прощаешь мою нескромность, — сказал Анандраен, который не в состоянии был больше удерживаться от душившего его волнения…

— Ты! Здесь! — воскликнул Сердар, оборачиваясь к нему.

— Так же верно, как то, что в течение двадцати лет ни одно облачко не омрачило моей привязанности к тебе — верно и то, что я пришел сюда не подслушать твои мысли… Когда ты появился на собрании жемедаров, я узнал тебя глазами и сердцем, несмотря на твою туземную одежду и на бронзовый цвет кожи, вытертой куркумой… Напрасно старался я заснуть в комнате над тобою, которую я сам себе выбрал, я решил придти и сказать тебе… Сердар, это ты! Зачем скрываешься ты от своего верного друга?

— А я отвечаю тебе: да, это я, и у меня нет тайн от моего самого преданного и старинного друга… Ты первый человек, с которым я познакомился в Индии, Анандраен…

— И ты прощаешь меня?

— Нужно ли это?

— Какое счастье видеть тебя снова!

Оба крепко пожали друг другу руку.

— Что ты слышал? — спросил Сердар.

— Все или почти все, — отвечал Анандраен.

— Одобряешь ты меня?

— Совершенно.

— Как я играл свою роль, по-твоему?

— Превосходно! Ты обманул даже Кишнаю… Никогда Арджуне, который вот уже несколько месяцев ведет с ним борьбу, не удалось бы проникнуть во все его хитрые планы.

— Его странное поведение и пробудило во мне подозрение… Мне нечего больше передавать тебе.

— Есть еще один пункт, оставшийся непонятным для меня.

— Какой?

— То, что ты говорил о солдатах Пондишери.

— Все это очень просто… В качестве губернатора владений моей родины в Индии я назначил одного из моих друзей полковником тамошнего гарнизона; он предан делу, которое я защищаю, и в одну прекрасную безлунную ночь, недели через две, в тот час, когда вся Индия будет вооружена, полк этот покинет французскую территорию и присоединится к нам. Индийской армии не хватает командиров, к которым она питала бы доверие; всех офицеров полка мы произведем в генералов, унтер-офицеров в полковников, а солдат в капитанов. Полковник де Лотрек будет назначен командующим армией, которая отправится в Бенгалию против Гавелока; начальник батальона Картье де Лагесней, направится в Мадрас, тогда как Нана-Сагиб и я двинемся во главе западной армии на Бомбей. Четыре раджи во главе двухсот тысяч махратских всадников под начальством Нариндры займутся очисткой центра, мешая англичанам соединиться и отрезая их от всех пунктов, откуда доставляются съестные припасы… Если все удастся, как я рассчитываю, недель через шесть в Индии не будет ни одного красного мундира.