Индия

Шлюпка прекратила попытки двигаться, и лежала, покачиваясь на волнах, с опущенными веслами.

– Лейтенант Перес Первого пехотного полка армии Великой Колумбии.

Великая Колумбия. Так Боливар назвал республику, которую он пытается создать в ходе восстания против Испании.

– Где мистер Рэмсботтом?

– Адмирал всю эту неделю находится на берегу.

– Адмирал?

– Дон Карлос Рэмсботтом и Сантона, адмирал флота Великой Колумбии.

Адмирал, не меньше!

– Что вы делали на борту этого судна?

– Присматривал за ним до возвращения Его превосходительства.

– На борту никого нет?

– Никого.

Шлюпки снова начали раскачиваться вверх-вниз на волнах. Ситуация была скверная, не разрешимая с помощью логики. Он приготовился арестовать Рэмсботтома, но арестовывать пехотного лейтенанта в территориальных водах было делом совсем иного толка.

– Где команда корабля?

– На берегу, вместе с адмиралом. Вместе с армией.

Сражаются за Боливара, надо думать. И, скорее всего, в качестве артиллеристов, обслуживая украденные пушки.

– Прекрасно, вы можете идти.

Достаточно было позаботится об «Абидосской невесте», не было никакого смысла арестовывать людей из армии Боливара, которые всего лишь исполняли приказания начальства.

– Подойти к бригу.

В сумеречном свете палуба «Абидосской невесты» не производила впечатления беспорядка. Уходя, экипаж наверняка оставил все в лучшем виде, а караул из южно-американских солдат ничего не тронул. Впрочем, внизу все может оказаться иначе. Однако о том, что могло случиться на этой опасной стоянке у подветренного берега, если бы вдруг разразился шквал, лучше было не думать. Видимо, Рэмсботтома, после того, как он сделал дело, не заботила судьба его маленького судна.

– Эгей! Эгей!

Кто-то окликнул их через рупор с борта другого корабля. Хорнблауэр взял громкоговоритель, висевший рядом со штурвалом, и закричал в ответ:

– Я адмирал лорд Хорнблауэр на службе Его величества короля Великобритании. Я поднимаюсь на борт.

Когда он забрался на палубу «Хелмонда», было уже достаточно темно, поэтому его встретили при свете пары фонарей. Капитан, приветствовавший его, был полный человек, превосходно говоривший по-английски, с заметным акцентом, надо было полагать, голландским.

– Не слишком-то вы торопились, сэр, – резко начал он. Неподходящий тон для обращения к офицеру королевского флота, и уж тем более к адмиралу и пэру.

– Был бы благодарен, если бы вы не забывали о вежливости, – отрезал Хорнблауэр, чувствуя себя задетым.

Двое рассерженных людей рассматривали друг друга при неверном свете фонарей. Затем голландец осознал, что ему лучше не давать волю плохому настроению в разговоре с тем, кто, кроме всего прочего, может в этом уединенном месте подкрепить силой любой приказ, который ему заблагорассудится отдать.

– Прошу вас, спустимся вниз, сэр, – произнес он. – Может быть, стаканчик шнапса?

Каюта, в которой Хорнблауэру предложили расположиться, была комфортабельной и хорошо обставленной.

– Я был рад увидеть ваши марсели, сэр, – сказал голландский капитан. – Десять дней я провел в настоящих муках. Мой корабль… мой груз… этот берег…

Эти несвязные слова говорили о том, что ему пришлось пережить, когда он обнаружил, что находится в руках повстанцев, вынужден бросить якорь у подветренного берега с вооруженной охраной на борту.

– Что произошло? – спросил Хорнблауэр.

– Этот проклятый маленький бриг дал выстрел поперек моего курса, когда я был еще в виду Бонэра. Когда я остановился, они захватили судно. Оставили на борту призовую партию. Я думал, что он – один из ваших, военный корабль. Они привели меня сюда и поставили на якорь. Потом объявилась армия. Отсюда я узнал, что это – не военный корабль, не британский.