Индия

– В Маракайбо произошел переворот, Ваше превосходительство? – вкрадчиво спросил Рэмсботтом.

– Новости прибыли этим утром. Это новое перо для шляпы Боливара, после его недавних неудач. В его армии, должно быть, нарастает чувство отчаяния.

– В его армии, сэр? – это заговорил главный судья. Половина его людей – британская пехота.

Хорнблауэр знал, что это правда. Английские ветераны образовывали костяк армии Боливара. Льянерос – люди, населявшие венесуэльские равнины, снабжали его превосходной кавалерией, но это неподходящий материал для непрерывных боевых действий.

– Даже британская пехота может приходить в отчаяние, если дело безнадежно, – торжественно произнес губернатор. – Испанцы контролируют большую часть побережья – спросите вот у адмирала.

– Это так, – согласился Хорнблауэр. – Они очень затрудняют дело для приватиров Боливара.

– Надеюсь, у Вас нет намерения сунуть голову в эту мясорубку, мистер Рэмсботтом? – спросил губернатор.

– Они живо с вами расправятся, – добавил главный судья. – Доны не терпят вмешательства в свои дела. Они схватят вас и оставят годами гнить в испанской тюрьме, прежде чем мы сумеем вырвать вас из лап короля Фердинанда. Если прежде вас не скосит тюремная лихорадка, или они не повесят вас как пирата.

– Разумеется, у меня нет намерения появляться у берегов континента, – заверил Рэмсботтом. – По крайней мере, до тех пор, пока продолжается эта война. Очень жаль, так как Венесуэла – это родина моей матери, и мне доставило бы немалое удовольствие посетить ее.

– Родина вашей матери, мистер Рэмсботтом? – переспросил губернатор.

– Да, сэр. Моя мать принадлежала к венесуэльской знати. Здесь я был бы Карлос Рэмсботтом-и-Сантона.

– Очень интересно, – заметил губернатор.

И еще более нелепо, чем Горацио Хорнблауэр. То, что мать бредфордского шерстяного фабриканта была из Венесуэлы, наглядно подтверждало обширность распространения торговых связей Великобритании. В любом случае, это объясняет, почему у Рэмсботтома такие темные, почти цвета воронова крыла прекрасные локоны.

– Я прекрасно могу подождать того момента, когда так или иначе наступит мир, – сказал Рэмсботтом беззаботно. – Можно совершить и другое путешествие. Тем временем, сэр, позвольте мне привлечь Ваше внимание к этому блюду.

На столе появилась новая перемена: жареные цыплята, свиной окорок, и то самое блюдо, на которое указывал Рэмсботтом. То, что лежало на тарелке, было укрыто под слоем очищенных от скорлупы яиц.

– Готовое блюдо? – протянул, с сомнением в голосе, губернатор. Его тон явственно свидетельствовал о том, что на этой стадии обеда он предпочел бы отведать чего-нибудь жареного.

– Пожалуйста, отведайте это, сэр, – умоляюще произнес Рэмсботтом.

Губернатор положил себе кусочек и осторожно попробовал.

– Довольно вкусно, – решил он. – Что это?

– Рагу из консервированной говядины, – ответил Рэмсботтом. – Могу я предложить джентльменам откушать? Милорд?

По крайней мере, это было что-то новенькое. Ничего подобного Хорнблауэр раньше не пробовал – уж точно не та законсервированная в рассоле говядина, которой он питался около двадцати лет.

– Необычайно вкусно, – сказал Хорнблауэр. – Каким способом она законсервирована?

Рэмсботтом сделал жест стоявшему наготове стюарду, и том положил на стол прямоугольную коробку, сделанную, по всей видимости, из железа. Взяв ее в руки, Хорнблауэр нашел, что она довольно тяжелая.