Индия

Тайна углублялась. Что это был за удивительный Дом! Там жил призрак в виде давно умершей монахини и был магический веер с глазами, следящими за своим владельцем. Было ли это, размышляла я, предупреждением о приближающейся катастрофе?

Я чувствовала, что в доме может что‑то случиться; там было еще так много загадочного, и, несмотря на то, что я была некрасивой и меня приглашали только потому, что другой подходящей для Лавинии компании не было, я хотела продолжать ходить в этот Дом.

Это произошло примерно через неделю после инцидента с веером, когда я стала замечать, что за мной следят. Когда я скакала в паддоке, я почувствовала непреодолимое желание взглянуть на то окно, высоко на стене. Мне показалось, что за мной следят именно оттуда. За окном была тень, которая на мгновение появлялась и затем исчезала. Несколько раз мне казалось, что я там кого‑то вижу. На меня это произвело жуткое впечатление.

Я спросила как‑то у мисс Эзертон:

– Какая часть дома смотрит прямо на паддок?

– Это западное крыло. Им мало пользуются. Там живет мисс Люси. Его считают ее частью дома.

Я предполагала, что это так, а теперь подтвердилось.

Однажды, когда я поставила лошадь в стойло, Лавиния убежала вперед, и, когда я собиралась вернуться в дом, увидела Айшу. Она быстро подошла ко мне и, взяв за руку, посмотрела мне в лицо.

– Мисс Друзилла, я ждала, когда вы останетесь одна. Мисс Люси очень хочет поговорить с вами.

– Что? – вскричала я. – Сейчас?

– Да, – ответила она. – Тотчас же.

– Лавиния будет ждать меня.

– Сейчас это неважно.

Я последовала за ней в дом и далее вверх по лестнице и по коридору в комнату в западном крыле дома, где меня ждала мисс Люси.

Она сидела в кресле у окна, выходящего на паддок, откуда она могла за мной наблюдать.

– Подойди сюда, детка, – сказала она.

Я пошла к ней. Взяв меня за руку и посмотрев мне в лицо, она приказала:

– Айша, принеси стул.

Айша принесла и поставила его совсем рядом с мисс Люси.

Затем она удалилась, и мы остались наедине.

– Скажи мне, что заставило тебя это сделать, – сказала она. – Что заставило тебя унести веер?

Я объяснила, что мы играли: Фабиан был благородным римлянином, а мы с Лавинией его рабами. Он испытывал нас, давая трудные задания. Мое заключалось в том, чтобы принести ему веер из павлиньих перьев, и я знала, что такой был в этой комнате, поэтому я пришла и взяла его.

– Так, значит, и Фабиан втянут в это. Вас двое. Не только ты брала его. Значит, некоторое время он был в твоем распоряжении… был твоим. Это не пройдет бесследно, она это запомнит.

– Кто запомнит?

– Судьба, моя дорогая детка. Мне очень жаль, что ты брала веер. Ты могла брать что‑то другое для своих игр без всякого вреда, но в павлиньих перьях есть что‑то такое… мистическое и угрожающее.

Я вздрогнула и оглянулась.

– Они несчастливые? – спросила я.

Она выглядела печальной.

– Ты – милая маленькая девочка, и я сожалею, что ты их трогала. Теперь ты должна быть осторожной.

– Почему? – взволнованно спросила я.

– Потому что этот веер приводит к трагедии.

– Как это возможно?

– Я не знаю, как, я только знаю, что приводит.

– Если вы знаете это, зачем вы держите его у себя?

– Потому что я заплатила за владение им.

– Как заплатили?

– Я заплатила счастьем своей жизни.

– Не выбросить ли вам этот веер?

Она покачала головой.

– Нет. Это нельзя сделать. Сделать это – значит, передать проклятие.

– Проклятие, – Это становилось все более и более фантастичным. Это казалось еще более диким, чем рассказ моего отца о девушке, превратившейся в белую корову.

– Почему? – спросила я.

– Потому что это записано.

Она покачала головой, а я продолжала:

– Как может приносить несчастье веер из перьев? В конце концов, это просто веер, и кто может причинить вред его владельцу? Павлин, из перьев которого он сделан, давным‑давно умер.