Индия

– Друзилла Делани, не смей называть меня дурой.

– Я буду называть тебя так, как хочу. И ты дура, если пошла на это – с конюхом.

– Тебе не понять!

– Ну что же? Все остальные понимают, и именно поэтому нас отсылают отсюда.

– Тебя тоже отсылают.

– Это только потому, что уезжаешь ты. Я должна быть с тобой.

Она фыркнула:

– Я не хочу с тобой.

– Мне кажется, что отец мог бы послать меня в другую школу.

– Моя мать не позволила бы этого.

– Ты знаешь, мы не рабы твоей матери. Мы свободны и можем делать, что хотим. Если ты собираешься возражать, я попрошу отца отослать меня одну.

Она была немного встревожена этим.

– Они относятся ко мне, как к ребенку, – сказала она. – Джос обращался по‑другому.

Она начала смеяться.

– Он мошенник, – заявила она.

– Это все говорят.

– О… но это было так волнующе.

– Ты должна была быть осторожной.

– Я и была… если бы эта женщина не пришла и не обнаружила нас в беседке…

Я отвернулась. Хотела бы я знать, как отреагировала бы она, узнав, кто навел на них Холли.

– Он говорил, что я самая красивая девушка, какую он только видел.

– Я думаю, что они всегда говорят это. Они думают, что это поможет им быстро добиться того, чего они хотят.

– Нет, не всегда. И что ты об этом знаешь?

– Я слышала…

– Заткнись, – сказала Лавиния, казалось, что она вот‑вот расплачется.

Мы заключили что‑то вроде перемирия и, собираясь в незнакомое место, были довольны, что не будем оставаться в одиночестве.

Мы много разговаривали о школе.

В Меридиан‑Хаузе мы провели два года. Я вполне освоилась. Меня немедленно заметили как способную ученицу. Лавиния же была недостаточно развитой для своего возраста и не проявляла интереса к учебе. Кроме того, она была заносчива и имела скверный характер, что тоже не способствовало ее популярности; а тот факт, что она принадлежала к знатной семье, скорее, сдерживал, чем давал ей какое‑то преимущество. Она всегда надеялась, что окружающие будут приспосабливаться к ней, и ей никогда не приходило в голову, что она сама должна будет делать это.

Рядом находилась мужская школа, и иногда мы видели, как возле нее мальчики играли на зеленой лужайке. Это вызывало некоторое возбуждение среди части девочек, особенно по воскресеньям, когда мы шли на утреннюю службу в деревенскую церковь, и мальчики занимали места прямо напротив нас. Лавиния, конечно же, была в первых рядах среди тех, кто проявлял заметный интерес к мальчикам. Записки тайком передавались через проход, и для некоторых девочек воскресенье было важнейшим днем в неделе по причине, которая не могла бы обрадовать викария или грозную директрису школы мисс Дженшен.

Лавиния снова попала в беду во время второго года нашего пребывания в Меридиан‑Хаузе, и это было неизбежно, поскольку по характеру этот случай был схож с первым.

Большую часть времени она не обращала на меня внимания, вспоминая обо мне только тогда, когда ей требовалась помощь в учебе. У нее было свое небольшое окружение – они были известны как «гуляки». Они считали себя взрослыми, знающими жизнь и любящими мирские блага, были очень смелыми и дерзкими. Лавиния была королевой этой маленькой группы, ведь большинство из них могло только теоретически обсуждать близкие их сердцу темы. Лавиния же имела практический опыт.