Индия

Элис с айей отвели малышей в детские. Мне показали мою комнату, которая через веранду выходила на стройный священный фикус, покрытый обильной зеленой листвой. Сад, на который я смотрела, был великолепен. В пруду под высоким перистым тамариндом плавали цветы водяных лилий и лотосов.

Вокруг было ощущение безмятежности и мирной красоты. Позже я пыталась объяснить себе, что это было нависающее спокойствие перед бурей, но я верила, что до поры до времени меня это не затронет.

Через некоторое время я пошла посмотреть, как устроилась Элис с детьми. Их комнаты здесь были более просторными по сравнению с комнатами в Бомбее. Там была и Рошанара. Я заметила, как она порой дрожала.

Мне пришлось ее успокоить:

– Все будет хорошо. – Она умоляюще посмотрела на меня, как будто я была в силах помочь ей. – Я в этом совершенно уверена, – с улыбкой добавила я.

– Я уверена в обратном, – сказала Рошанара.

Мне казалось, что именно властный Большой Хансам вселил страх в ее сердце.

– У суровых отцов часто бывают нежные сыновья, Понимаешь, они вырастают в строгости и, вероятно, страдают. Это делает их добрыми и понимающими, – пыталась я внушить ей.

Она слушала внимательно. Я подумала: «Бедный ребенок! Какая грустная судьба быть выданной замуж за незнакомого человека. Я, кто успешно избежала усилий леди Харриет выдать меня замуж за Колина Брейди, могла особенно остро сожалеть об участи хрупкой Рошанары».

Элис была восхищена новой детской; она также находила жизнь странной и волнующей, но временами я замечала тоску в ее глазах и тогда понимала, что она думает о Томе Кипинге. Меня поразила мысль: «Он приехал в Дели, работает на Компанию. Возможно, вскоре мы снова увидим его». Эта мысль обрадовала меня. Элис была славной девушкой. Она должна была бы иметь собственных детей, а не расточать свою любовь на детей других, которые, как подчеркнула айя, легко могут быть отняты у нее.

Покинув детей, я вернулась в свою комнату. Там находилась Лавиния, развалившаяся в одном из кресел.

– Где ты была? – потребовала она ответа.